Описание добродетелей рукоделия и молитвы в переписке с афонскими братьями
Отцы Ново-Нямецкие в переписке с братьями из Афона особое внимание уделяли двум составляющим христианским доброделям: молитве и рукоделию. Без этих добродетелей невозможна никакая духовная жизнь.
Для каждого христианина молитва и труд считаются двумя крыльями, возносящими его на высоту небесную, особенно это соотносится к монашесвтующим. Большая часть переписки посвящена именно этим добродетелям. Братья и на Афоне и в Ново-Нямецком монастыре имели много общих проектов, не говоря уже о просьбах молитв друг за друга и за всех нуждающих в молитвенной поддержки.
Говоря о молитве, мы понимаем особую практику которая характерна для всех религий. Однако в христианстве молитва преобретает особую ценность. Молиться нас научил сам Господь Иисус Христос, назвав Бога «Отцом небесным». Он сам подулгу молился и оставил нам пример как и мы должны молиться. Поэтому для христианина молитва должна становиться естественным, живым действием, затрагивающим все существо.
В поучениях аввы Дорофея (500-565 или 580) есть прекрасное объяснение такого состояния: «Молитва отрешает от всех помышлений настолько, что все мирское кажется прахом и пеплом. Когда вкусит душа сладости молитвы, тогда жизнь свою тленную начинает презирать человек. Не желает ни красот, ни наслаждений. Забывает и самого себя и всех, живущих на земле. Когда действием духовным потечет молитва Иисусова в душе, уме и сердце человека, тогда, подобно Божеству, с ним пребывает постоянно, непостижимым соединением, течением своим напояя его лучом небесного Света. И когда ум его сподобляется почувствовать эту радость и славу грядущего блаженства, тогда и себя забывает человек, презирает и жизнь свою, и все земное, как вкратце говорил и раньше. И не принимает после этого стремлений ни к чему мирскому и никаких желаний. Поскольку неожиданно радость загорается в нем и сладость неумолкающая, заменяя пищу языку его и утробе. Ибо постоянно вскипает из его сердца радость и некая сладость. И всего целиком вдруг охватывает человека на время, и какое-то время пребывает в избытке»[1].
Об этом прекрасно пишет преподобный Софроний Сахаров, записывая духовное состояние своего старца, преподобного Силуана Афонского. Сами молитвы преподобного Силуана исполнены желания охватить сердца всех людей своею сладостью и пребывания в Духе Святом. «Господи, даруй мир Твой людям Твоим. Господи, даруй рабам Твоим Духа Твоего Святого, чтобы Он согревал сердца их любовью Твоею и наставлял их на всякую истину и добро. Господи, даруй им благодать Твою, чтобы они в мире и любви познали Тебя, и возлюбили бы, и сказали бы, подобно апостолам на Фаворе: «Добро нам, Господи, быть с Тобою». Согрей печальные сердца людей; пусть они в радости славят Тебя, забывая скорби земли. Утешителю благий, слезно прошу Тебя, утешь скорбные души людей Твоих. Дай всем народам Твоим разуметь любовь Твою и сладость Духа Святого, да забудут люди горе земли, и да оставят все плохое и прилепятся к Тебе любовью, и да будут жить в мире, творя волю Твою во славу Твою»[2].
Эта молитва прекрасно сочетается и переплетается с учением того же аввы Дорофея: «Кто из живущих в ней (пустыни) сподобился непрестанной и незабываемой молитвы Иисусовой и остальных молений, тот достиг предела всех добродетелей. Такой и во всем остальном является жилищем Духа Святого по причине непрестанной молитвы Иисусовой. Известно, что не получивший благодати Утешителя совершает эту молитву без радости. Если же Дух Святой вселяется в кого-либо, тогда человек тот не прекращает молитву Иисусову. Ибо Сам Дух Святой действует внутри такого человека и молится. И это знак для желающих и ищущих понимания о стяжании благодати. А еще признаки этого – нелицемерная любовь, кротость, смирение, духовная чистота. И тогда: ест ли человек, пьет ли, занят ли чем, идет ли куда, бодрствует ли, спит ли, – во всякое время, при всяком деле, на всяком месте Иисусова молитва постоянно на устах и в уме его. Даже в глубоком сне душа его помнит Бога и благоухание молитвы из сердца его восходит. И молитва Иисусова неразлучна тогда с внутренним человеком и совершается постоянно. Даже если умолкают уста и язык его, все равно совершается сама и тайно действует в нем»[3].
Авва Дорофей уже в 6 веке негодует на несовершенство и оскудение молитвенной жизни среди современников: «Многие из древних святых отцов были совершителями и учителями такой жизни, назидали друг друга, укрепляли, возводили от силы в силу, могли рассказать и выслушать. А ныне, в последние времена, когда великие эти вещи крайне оскудели, отеческий путь спасения и подлинного смирения зарос окончательно. И вместо этого иноки придерживаются своей воли, трижды окаянной, и самоуправства, а не отеческого благочестия. И кто в нынешние последние времена обнаружит старание и усердие ради этого великого дела, ради пути отеческого смирения, ради святого и спасительного отеческого благочестия и дела Божьего, тому человеку, из нынешних последних поколений, благодать Божия, тем более, окажет помощь, укрепит, вразумит и просветит его. Мил и приятен бывает Богу такой человек, углубляющийся в дело Божие с усердием. Поскольку молитвенное воздыхание от чистого сердца со смиренномудрием и милосердием, с любовью и правдою, как благоухание от кадила, восходит к Богу приятной жертвой. Поэтому следует нам все занятия считать второстепенными, а дело воистину спасительное и святое – непрестанную молитву Иисусову – иметь вместо всех дел»[4].
В 18 веке другой подвижник преподобный Паисий Величковский поучается и назидает своих учеников практики Иисусовой молитвы. Он находит самый подходящий метод, поучаясь молитвы – чтение и переводы святых древних Отцов. Это помогает преподобному Паисию избегать собственных ошибок и нареканий со стороны собратий. Он, основываясь на высказываниях святых отцов: Иоанна Лествичника, Исихия, пресвитера Иерусалимского, Никифора Постника и других, называет делание молитвы – художеством (исскуством). Он ставит вопрос, почему святые отцы называют умную молитву исскуством? Вскоре он приходит к выводу, что «Художеством (исскуством) же святые отцы, как показано, называют эту святую молитву, думаю, потому, что как художеству человек не может научиться сам собою без искусного художника: так и этому мысленному деланию молитвы, без искусного наставника, навыкнуть невозможно. Но дело это, по святому Никифору, и многим, или даже и всем, приходит от учения; редкие же без учения, болезненностию делания и теплотою веры, прияли его от Бога. Церковное правило по уставу и священным церковным книгам, которое православные христиане, мирские и монахи, должны ежедневно, как дань, приносить небесному Царю, может всякий грамотный устно читать и совершать без всякого учения. А умом в сердце приносить Богу таинственную жертву молитвы, так как это духовное художество, без научения, как выше указано, невозможно»[5].
Преподобный дает конкретные примеры в своих трудах и переводах. Естественно, самый легкий путь быть в послушании у старца, который бы смог научить, но если такового нет, то возможно и научение из книг. Для него было очень важно приучить братию к непрестанному чтению и научению. Многие из братии занимались переводами и таким самым выполняли или воплощали вторую добродетель – рукоделие.
Поговорим подробнее о рукоделии.
Рукоделие является одной из составляющих жизни монахов, да и всех христиан. Без рукоделия в монастыре никто не сидит. Есть очень интересная притча-рассказ о том что в одну обитель пришел молодой человек желаю монашества. Настоятель его принял. Был вечер. Вся братия пошла на богослужения. С утра пораньше – также день начался со службы в храме. И вот после богослужения ответсвенное лицо просит его пойти на монастырское послушание, на работу. Брат, возразил «я пришел в монастырь молиться и упражняться в духовном делании чтении, пении». Посланный от настоятеля ничего ему не ответил. Когда пришло время обеда все пошли в трапезу. Нашего молодого послушника никто не позвал. Он продолжил сидеть в келии. Вечером все на службу его зовут. Он увидев в храме настоятеля возмущенно подошел к нему «почему никто на обед меня не позвал?», а старец ему и говори: «ты же духовный. Пришел в монастырь только для духовной пищи, вот поэтому и не позвали».
Как видим из этого рассказа, пренебрегать трудом или рукоделим – это пренебрегать своим телом и его здоровьем.
Заповедь о труде дана самим Богом еще в раю. Важно об этом помнить и по мере сил и возможностей трудиться. Каждый уже адаптирует свое уменье, время и силу. Все должно быть умеренно и в соответствии с тем что нужно и важно в данный момент.
Епископ Варнава (Беляев), в книге «Основы искуства святости» пишет: «Заповедь Божия только не велит давать потачки телу, а заботиться в меру о нем — наша обязанность. Иначе, как говорит преп. Серафим Саровский6, «изнемогшу телу, и душа ослабевает». В таком случае на помощь приходит разумно поставленное рукоделие. Ибо праздность и страсти губят тело и расстраивают самое крепкое и железное здоровье»[6].
В Ново-Нямецком монастыре братия трудилась на таких послушаниях как огородничество, иконопись, резьба по дереву, просфорня, пекарня, ковка метала, изготовления свечей и ладана, пастырское и учительское служение, типография…
Tipic pentru facut smirna[7]
В 1887 году Ново-Нямецкий монастырь имел 226 десятин («казённая» десятина, равная 2400 квадратным саженям (109,25 «соток»; 1,09 га) и использовавшаяся в России до введения метрической системы.) и 2191 сажин (4,55 м2), которые распределялись следующим образом 17 десятин и 1000 сажин под монастырскую ограду и строения, гарман (склады) — 2/1650, под сады и огороды — 34/1395, под пашню — 84/2000, под выгон с кошарами — 85/1100, под трояновый вал — 1/1450, под вратами — 2/196[8]. Естественно для такого большого количества земли, требовалось много трудиться и почти вся монастырская братия в переод весны, лета и осени трудилась на полях и в огороде.
Тот же епископ Варнава пишет что святые отцы: «Рассматривая вопрос по отношению к каждой страсти в отдельности, можно видеть великую пользу рукоделия для уврачевания любой из них. Например, древние иноки пользовались рукоделием для побеждения сна, который в ночное время не давал им заниматься богомыслием10. Варсонофий Великий, Исаак Сирин, Серафим Саровский и другие отцы предлагают посильное рукоделие ради Бога, по послушанию, как одно из средств для преодоления беса уныния11. Ангел в видении указал Антонию Великому на рукоделие как на средство против рассеяния утомившегося на молитве ума12. Святые отцы для сего выбирали занятия, которые можно делать машинально, механически, например плетение корзинок, веревок, циновок (ср. вязание чулок дивеевскими блаженными). Таким образом, и ум после напряженной молитвы на правиле отдыхает, и молитвенное делание совсем не прекращается, потому что подобное рукоделие позволяет упражняться тайно в сердце Иисусовой или какой-либо иной краткой молитве. Да если человек и не стяжал еще умно-сердечной непрестанной молитвы, то достаточно для него и того, что за работой ему срамные и нечистые мысли в голову не лезут»[9].
Таким образом, мы можем делать вывод что молитвой и рукоделием спасается христианская душа. Если одна из этих добродетелей отсутсвует, то жизнь как бы вращается на месте, как лодка с одним веслом. Да, поможет нам Господь пребывая в молитве творить и облагораживать мир вокруг себя. Находясь в единении с Господом мы становимся сотворцами Его дивного промысла о мире.
Иеромонах Иосиф Павлинчук
[1] http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/dorofeya/txt13.html
[2] https://foma.ru/molitva-svjatogo-siluana-afonskogo.html
[3] http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/dorofeya/txt13.html
[4] http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/dorofeya/txt13.html
[5] https://azbyka.ru/otechnik/Paisij_Velichkovskij/molitva/3
[6] http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/varnava-beljaev/tom-3/txt09.html
[7] 2119-1-26 F. 28
[8] 2119-1-102 Л. 10.
[9] http://www.biblioteka3.ru/biblioteka/varnava-beljaev/tom-3/txt09.html
